Неточные совпадения
Итак, в религиозном
переживании дано — и в этом есть самое его существо — непосредственное касание мирам иным, ощущение высшей, божественной реальности, дано чувство Бога, притом не вообще, in abstracto, но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает новый мир, пред которым трепещет от
страха, радости, любви, стыда, покаяния.
Страх побеждается целостной, централизованной личностью, напряженным
переживанием достоинства личности, его не могут победить интеллектуальные, эмоциональные, чувственные элементы человека.
То же, что я называю «ужасом», — бескорыстно, не утилитарно, не эвдемонистично, не означает озабоченности и
страха перед будущими страданиями, а чистое
переживание бездны, отделяющей наш греховный обыденный мир и нашу низшую природу от высшего, горнего, божественного мира, от бесконечной тайны бытия.
Но этим и открывается чистая, бескорыстная нравственная стихия, ибо всякий
страх искажает нравственное
переживание и нравственный акт.
Страх ада, которым пытаются подогреть религиозную жизнь, есть частичное
переживание самого ада, есть вхождение в мгновение, в котором раскрывается ад.
В
переживании сильного
страха человек обыкновенно забывает о всякой высоте и склонен жить в низинах, лишь бы освободили его от ожидаемых опасностей, лишений и страданий.
Мои парижские
переживания летом 1871 года я положил на бумагу в ряде статей, которые приготовил позднее для"Отечественных записок"под заглавием"На развалинах Парижа". Первые две статьи содержали мои личные впечатления, а третью — очерки истории Коммуны — редакция не решилась пустить"
страха ради цензорска", и ее"рукопись"так и погибла в"портфеле"редакции.
Я долго взволнованно ходил по улицам, под ветром и снегом. До сих пор мне странно вспомнить, как остро пронзало мне в детстве душу всякое
переживание обиды, горя,
страха или радости, — какая-то быстрая, судорожная дрожь охватывала всю душу и трепала ее, как в жесточайшей лихорадке. С горящими глазами я шагал через гребни наметенных сугробов, кусал захолодавшие красные пальцы и думал...
Но что-то сильнейшее, чем рассудок с его скучным и вялым голосом, приковывало меня к месту, направляло волю и все глубже вводило в круг таинственных и мрачных
переживаний: у печали и
страха есть свое очарование, и власть темных сил велика над душой одинокою, не знавшей радости.